С А.И. Целиковым, выдающимся ученым и прекрасным человеком, я имел многочисленные встречи, обсуждения совместных работ и даже совместные путешествия. Мы в ВИАМ разработали высокопрочные алюминиевые сплавы и сверхлегкие алюминиево-литиевые сплавы для авиационных конструкций. Эти сплавы требовали новых технологий производства полуфабрикатов и соответственно современного металлургического оборудования. А.И. Целиков прекрасно понимал новые задачи и всегда охотно стремился помочь в их решении.
Ниже я помещаю некоторые отрывки из воспоминаний, касающихся А.И. Целикова и ВНИИМЕТМАШ.
1970 г.
Позвонил Целиков, предложил встретиться в Доме ученых, туда приехали его дочь с мужем. Разговор о вояже в Ташкент на праздники 1–9 мая 1970 г. Ляля — высокая, стройная, любимая дочь Александра Ивановича. Она просит захватить ее подругу Светлану.
С помощью директора завода В.Н. Сивца, С которым у меня очень дружеские отношения, пытаемся организовать вояж в Ташкент. Состав команды: Целиков, Розанов, дочь Целикова Ляля, ее муж Саша, подруга Ляли, я, моя жена Тамара, наша дочь Лена. Сивец — директор Ташкентского авиационного завода — был в Японии. Вернулся ли он в Ташкент и захочет ли принять такую ораву? Звоню Сивцу домой в Ташкент. Разговор очень любезный.
— Сколько всего человек?
— Восемь.
— Ничего, устроим, я это поручу моему помощнику Павлу Ивановичу Маликову.
Вылет назначен на 7 утра из Внуково. Грузовой самолет Ташкентского авиационного завода, там есть одна кабинка, в которой могут перевозиться люди. Полет через Киев. Гермоотсек, или живой отсек, как его называют, небольшой, но мы, тем не менее, разместились, включили кофеварку, и вскоре был готов чай. В Киеве оказалась плохая погода, холодно, дождь. Через час двинулись на Ташкент. Ростов, Минеральные Воды, Азовское море, Каспий, Шевченко, Каракумы, Аральское море, Ташкент. Пять с половиной часов полета, три моря. Видно, как мелеет Каспийское и Аральское моря, видны очертания прежних берегов, где раньше было море. Приземлились на заводском аэродроме в Ташкенте, у самолета нас ждал маленький автобусик, поехали на дачу Совмина на Луначарском шоссе. Там разместились. Тишина. Кругом огромный сад. У всех выходов милиционеры.
На следующий день отправились смотреть Ташкент. Ходили по старому городу. Ляля, Светлана, Саша охали на каждом шагу. Минут пять смотрели как подковывают ишака. Ляля все хотела покататься верхом на ишаке, это ей удалось позже в Самарканде. Попали в Управление мусульман Средней Азии и Казахстана. Оно занимает помещение бывшего медресе. У главы муфтия отдельное помещение. Поинтересовались штатом — 40 человек. Тихо, спокойно. Управляются, видать, неплохо. Напротив управления еще одно медресе, похоже, действующее. Там библиотека, под стеклом огромные Кораны, некоторым книгам по тысяче лет. Вывезены из Египта и Сирии. Все написано вручную тушью на шелке, сохранилось прекрасно. Чуть подальше — мечеть довольно ветхого вида. Внутрь входить нельзя. Здание потрескалось после землетрясения, его собираются ремонтировать. Сторож узбек говорит: “Его не ремонтировали четыре века, а рядом — он показывает на здание широкоформатного кинотеатра — построили четыре года назад, и оно тоже потрескалось”.
На следующий день отправились на Чимган — курортное место в горах, на довольно большой высоте. Подъехали к подножию песчаного перевала и пошли пешком. Часа четыре поднимались и опускались к водопадам и снова назад. Нагрузка серьезная, но все выдержали прекрасно. Поехали назад, остановились на берегу реки Чирчик попить чаю, но чай в чайхане уже кончился. Купили Баянширей — сухое узбекское вино, весьма неплохое. Подбежала собачка, бросили ей колбасу, хлеб, но она остановила свой выбор на сыре. Ляля хотела ее взять с собой в Москву, но потом передумала.
На следующий день отправились в Самарканд на автомашине. До большой реки Сырдарьи прекрасная, широкая асфальтированная дорога, временами она расширяется — это готовые взлетно-посадочные полосы для самолетов. Тут от этих мест недалеко до Афганистана.
Пообедали в чайхане. На мотороллере подкатил узбек-джазист. Одет с иголочки, в руках аккордеон, каждой ногой играл на барабане, а во рту держал свистульку — целый оркестр. Поиграл час и поехал в другую чайхану.
В Самарканде вечером направились в гостиницу. Туда звонили по правительственному телефону из Ташкента, для нас держали номера, так не попадешь. Помотались по Самарканду. На площади Регистана — огромное роскошное медресе в честь жены Тамерлана. Купили большие памятные лепешки с надписями “1500 лет Самарканду”. Их вешают на стенку, они могут храниться много лет. Ляля и Светлана обязательно хотели купить что-нибудь из поделок кустарей: кольца, браслетки, но, увы, этих кустарей разогнали еще много лет назад. Наконец нашли рядом с мечетью керамическую мастерскую. Там группа мастеров делает тарелки, фигурки и т.д. Кое-что купили.
Пожили в Ташкенте еще дня четыре и отправились в Москву снова на заводском самолете, все бесплатно. Время провели хорошо и сдружились.
1971 г.
28.03.1971. Март выдался снежный и морозный.
В Москве сессия Научного совета Патона. Проходит на седьмом этаже Комитета по науке. Большой зал. Патон, Целиков, Кишкин, Туманов. Первый доклад Целикова. Идея доклада: непрерывная отливка заготовок, сравнительно тонких, которые можно дальше катать, не имея первых горячих станов. Можно иметь огромный вес заготовок. Не нужны первые горячие линии, экономия очень большая. В конце доклада он минут 15 показывает фильм, где все эти мысли иллюстрируются показом работы станов и установок. На экране видно все очень здорово. Выступает Кузько — грузный, хорошо одетый мужчина лет под 60. У него много листов и даже есть кинофильм. Целиков, который сидел в середине, пересаживается ко мне, в сторонку. Он не хочет быть близко к Кузько. В середине сидит Ливанов. Кузько доказывает, что прессы его конструкции в 10 раз легче, чем ВНИИМЕТМАШ. Продукция на 30% дешевле: в частности, он предлагает трубы для газопроводов диаметром 2,5 метра делать не из сварной ленты, а по его способу.
Патон сидит на сцене, слушает внимательно и не перебивает Кузько, хотя регламент давно истек. Я спрашиваю Целикова:
— Почему вообще появился Кузько?
— Вероятно, было указание сверху, — Целиков не переваривает Кузько. — Но, в общем, признается он, — Кузько устраивает дела неплохо. Нельзя такие высказывания сразу хоронить. Он добивается новых ассигнований, хочет пробиться в Москву и стать директором конструкторского бюро. А Ливанов будет у него главным инженером.
— А не наоборот? — спрашиваю я.
— Нет, только так. Ливанов его и сейчас поддерживает, потому что Кузько выколачивает деньги, а Кузько — мастер выколачивать премии.
Оказывается, некоторое время назад по настоянию Кузько в Ступино выезжала комиссия, возглавляемая председателем Госплана Байбаковым. Она не согласилась с предложением Кузько делать трубы диаметром 2,5 м на его прессах. Как быть сейчас? Целиков говорит: “Примут предложение поручить уточнить решение секретариату”. Совершенно ясно, что спекуляции Кузько практического решения не найдут и результатов никаких не будет. Через некоторое время А.И. Целиков в разговоре со мной сообщил, что принято решение прессы Кузько не строить.
1974 г.
70 лет А.И. Целикову. Едем поздравлять Александра Ивановича. В кабинете у него веселая толпа приветствующих. До нас речугу толкнул директор какого-то металлургического завода, потом взял слово главный редактор “Техники молодежи” Захарченко — весьма колоритная фигура: высокий, загорелый, одет в коричневую бархатную куртку типа толстовки, большой бант вместо галстука. «Разрешите преподнести несколько необычный сувенир, — с пафосом начал он, — чтобы преподнести его, я бросил лыжи, на которых спускался в предгорьях Эльбруса. Это верстки журнала “Техника молодежи”, который выходит тиражом 1 700 000 экз., в том числе 50 000 экз. идет в США. Номер специально посвящен Александру Ивановичу. Здесь же его фотография». Захарченко расцеловался с Александром Ивановичем, и они выпили. Очередь начальника ВИАМ А.Т. Туманова: “Первые пятьдесят лет с 20 до 70 надо пить водку, а вторые пятьдесят 70–120 надо переходить на коньяк. Почему мы и преподносим коньячный набор”. Александр Иванович тепло с нами поздоровался, вспомнил поездку в Ташкент. Он хотел открыть коньяк, но его удержали, и мы распили водочку. “Удивительное дело, — говорит Александр Иванович, — когда был молодым, выпьешь поллитра и чувствуешь, а теперь вроде бы и не пил. Сегодня меня уже в 9 утра пришли навестить рабочие, ну как с ними ни выпить, и так весь день”. Тост Алексей Тихонович произнес при довольно большом шуме групп и группок, рассеявшихся по кабинету, но потом он освоился и вспомнил Владимира Маяковского:
Я волком бы выгрыз бюрократизм.
К мандатам почтения нету.
К любым чертям с матерями катись
любая бумажка.
Но эту...
За гражданина Советского Союза с большой буквы
Александра Ивановича Целикова!
Что-то в этом духе, и после Маяковского предложил, как обычно, провозгласить по старинному русскому обычаю трижды “ура”. Подвыпившие гости с удовольствием трижды гаркнули “ура”. Александр Иванович держался молодцом — в шуме и гаме он, тем не менее, сказал некоторые интересные вещи об академических делах.
1977 г.
На второй день собрания Академии наук, когда я шел по залу, меня окликнул Целиков. Поговорили о том, о сем. Я спрашиваю: “Александр Иванович, когда я вас ни увижу, вы в хорошем, приподнятом настроении”. — “А что же, это же лучше, чем унывать”. Но тут же стал жаловаться, что, мол, проектируется по заданию Квасова и Белова стан для Красноярска, но этот стан не позволяет давать нагартовку: кроме того, при длине бочки 5 метров на нем можно получать плиты только 4,5 метров. А в США есть, в Японии проектируется прокатный стан, который позволяет делать прокатку и нагартовку плит шириной 5 метров. “Нельзя ли в ВИАМ организовать совещание конструкторов? Я бы рассказал о перспективах прокатостроения, попросил их поддержки. А то сейчас это все монопольно в руках Белова, Квасова, а монополия, как известно, ни к чему хорошему не приводит. Второй вопрос: газостат. Мы сделали газостат для ВИЛС. А они нам не подписывают акт приемки. Если бы параллельно шла работа с ВИАМ, в этом деле не было бы монополии”. Чувствуется, что Саша Белов зажал Александра Ивановича.
Я рассказал все Кишкину. Он переговорил с начальником ВИАМ Р.Е. Шалиным, заместителем министра Г.Б. Строгановым. Договорились писать письма на имя генеральных авиаконструкторов, запросить их мнение.
Мы собираемся у главного конструктора фирмы “Энергия” академика В.П. Глушко обсуждать эскиз стана для раскатки корпуса ракеты диаметром 8 метров из криогенного сплава 1201. Эскиз разработан Целиковым. Машина получилась удачной. Глушко, как обычно, все очень внимательно выслушивает. Раскатка позволит существенно повысить прочностные характеристики корпуса как при комнатной температуре, так и при температурах жидкого кислорода и водорода, на которых работает самая мощная ракета “Энергия”. Ракета названа так же, как фирма. Глушко все понравилось, проект он одобрил.
1978 г.
Конструкторское бюро Микояна проводило поиски эффективных решений, чтобы сделать очередной самолет более современным и боеспособным по сравнению с МиГ-23 и лучшими западными моделями. К этому времени ВИАМ разработал новый сверхлегкий алюминиево-литиевый сплав 1420. Однако этот сплав имел особенность, касающуюся холодной прокатки листов. Обычно тонкие листы получают холодной прокаткой рулонов. Но сплав 1420 при этом способе быстро нагартовывается, начинает трещать, его надо катать втеплую, при повышенной температуре, для чего надо создать специальные установки. Мы знали об этих особенностях сплава 1420, и в течение нескольких лет ВИАМ настойчиво просил Министерство авиационной промышленности об организации соответствующих работ. Вместе с тем я и Колобнев — крупный специалист в области алюминиевых сплавов и технологии прокатки листов — принялись изыскивать варианты теплой прокатки листов 1420. Сама по себе идея проста: при рулонной прокатке по обе стороны прокатного стана расположены так называемые моталки, вращающиеся то в одну, то в другую сторону, пропуская при этом рулон через валки. Обычно эта операция проходит при комнатной температуре. Если поместить моталки в печи, то прокатка будет осуществляться при повышенной температуре.
Я познакомил с этой проблемой А.И. Целикова. Он очень заинтересовался этой проблемой. После неоднократных обсуждений он предложил свой вариант. Совещания у Целикова проходили всегда в очень дружеской, теплой атмосфере. Он любил юмор и шутки, заканчивали традиционным обедом с холодной водкой. Других крепких напитков Александр Иванович не пил.
1981 г.
Звоню во ВНИИМЕТМАШ. Мне нужно с ними решить вопрос, как оборудовать наш Куйбышевский филиал моталками к прессу и стану, чтобы получить непрерывные ленты их КАСа. Это композиционный материал — между тонкими листами из алюминиевых сплавов укладываются высокопрочные стальные проволоки, это очень перспективный материал для самолетов, в нем практически не растут усталостные трещины. Попадаю на Зюзина — первого зама Целикова. Спрашиваю: “Кого выдвинули в Академию наук?” “От ВНИИМЕТМАШ — Вердеревского по отделению механики летательных аппаратов. Больше никого”. Чувствую, что он обижен. Естественно, спрашиваю: “А вы?” Зюзин: “Меня нет”. Я: “Поговорите с Александром Ивановичем”.
Но ему не хочется, очень хочет, чтобы я поговорил. Я: “Но ведь времени нет, и разговор по телефону”. Он: “Если бы вы подъехали в пятницу?” Но ведь 26 октября — крайний срок подачи документов, а это понедельник. Он: “Поработаю в субботу и воскресенье”. Звоню Целикову, он готов помочь в деле оборудования, спрашивает: “Какой пресс ставить, какой прокатный стан?” Готов собраться в пятницу, понедельник или вторник. Спрашиваю: “Кого выдвинули?” “Вердеревского по отделению механики. Нельзя ли там поддержать, особенно если бы за подписью трех генеральных конструкторов авиационщиков?” Я: “По отдельности, вероятно, можно, но сразу трех... Это еще их надо уговаривать, в какой последовательности надо подписи ставить”. Александр Иванович засмеялся: “Я знал, что вы — мудрый человек, но теперь вижу, что вы — мудрейший из мудрых”. Позже я понял, что, вероятно, он вспомнил, как дал президенту бумагу, подписанную тремя: Глушко, Патоном и им, и решил, что и ему надо постараться для меня.
В воскресенье отправился в поход в подмосковную Опалиху и там встретил ученого секретаря Целикова — Дрозда. Сказал, чтобы он передал Александру Ивановичу, что я попытаюсь сделать, и чтобы он прислал запросы и шпаргалки ответов академиков-генеральных конструкторов.
